Елена Руденко - Смерть в Версале[редакция 2003 г.]

— А ты бы на ней женился? — Демулен давится от смеха.

— Ага, — в тон ему отвечаю я. — Только утром 1 января! Всю жизнь мечтал носить рога! А если серьезно… мне бы пару свиданий хватило, понять что к чему!

Мы хихикаем.

— Ничего, — я хлопаю Камилла по плечу. — Мечты сбываются!

— Ты про рога? — заливается мой приятель.

— Чего? — я в шутку замахиваюсь на него.

Я, Поль, иду по улице Сент — Оноре. Хочу зайти в гости к Светик. Жаль, что она так быстро ушла из кафе. Светик просто чудо! Сколько искренности — редкое для женщины качество.

Надеюсь, она меня не выгонит. Почему она не подошла ко мне в кафе? Ха! Ну, я и придумал, подойти ко мне! Сам куда смотрел! Надо было сразу подойти, а не болтать! Ах, Светик! Вокруг нее столько великих людей! А кто я? Мальчишка, изучающий последние события Франции! Однако Анна велела мне попробовать, вдруг получится.

Я стучу в дверь. Светик открывает мне, улыбается.

Я, Светлана, только что вернулась домой.

Ко мне стучат, я открываю дверь и вижу Поля. И тут я начинаю понимать, как же я глупо поступила! Надо было поздороваться, а я ушла. Отвратительные манеры!

Я начинаю горячо извиняться перед Полем, умоляю простить. Придумываю кучу дел и причин. Потом, наконец, догадываюсь, что гостя надо впустить в дом. Начинаю лихорадочно соображать, что делать. Может, Поля надо угостить. Вспоминаю, что у меня есть яблочный пирог. Я его только что испекла. Просто хотела себя порадовать чем–то домашним и вкусным.

— Подожди меня, — говорю я. — Сейчас принесу пирог. Как раз по бабушкиному рецепту. Я его сегодня испекла!

Я иду на кухню. Я не могла придумать ничего лучше, чем угощение. Пирог! Зачем? Я веду себя как деревенская баба. Кому сейчас нужны пироги! Что бы на моем месте сделала Теруань? Не знаю. Ладно, пирог, так пирог.

Я делаю чай, режу лимон кружочками. Зачем? В России любят чай с лимоном, и моя бабушка любит. А я равнодушна. Однако чай лучше кофе. Кофе я терпеть не могу. Поэтому пью чай, он, говорят, полезен с лимоном. А шоколад часто пить нельзя. О чем я думаю! Мне нужно жить в деревне! Уеду назад в Артуа!

Поль входит на кухню и предлагает мне помощь. Я киваю. Мы относим мои «труды» и посуду в гостиную. Поль несет пирог, лимон и чайник, я чашки и блюдца. И вот случается страшное, я спотыкаюсь и падаю, падаю около стола. К счастью, Поль уже поставил пирог и чайник на стол. Он поддерживает меня за плечи. Посуда спасена, а я чувствую себя еще бОльшей дурой. Неуклюжей коровой.

Я, Поль, просто поражен. Как она расстроилась из–за того, что столь быстро покинула кафе. Обычно девицы лишь надменно улыбаются, дескать они имеют право на подобный поступок. А Светик не такая, она добрая. А ее забывчивость можно понять, она пишет книгу, статьи, помогает Робеспьеру, убийства расследует.

— Ничего страшного, — говорю я. — Я и думать не смею на вас сердиться.

Она впускает меня и предлагает яблочный пирог. Мой любимый. У нас в поместье его делали на десерт, я люблю это лакомство с детства. Какая молодец! Такую заботу в наши дни встретишь не у всех девушек.

Что я сижу как болван! Она же мне не слуга! Надо помочь! Я иду на кухню. Вижу заварочный чайник, лимон, порезанный кружочками. Вот умница! Догадалась, что я люблю чай с лимоном! Мне хочется ее расцеловать.

Мы идем в гостиную. Я ставлю поднос на стол. Вдруг Светик спотыкается. Наступает момент, о котором мечтают многие молодые люди. Я успеваю подхватить ее за плечи и предотвратить падение. Как приятно почувствовать себя сильным спасителем, пусть я спас посуду, а Светик только от синяков, но все равно приятно!

— Извини, — говорит она.

Удивительно. Обычно девицы капризно просят убрать руки. Дескать, что вы себе позволяете, какая вульгарность, и она вовсе не падала.

Мы садимся пить чай с пирогом.

— Точь–в–точь как дома! — восклицаю я. — Ты чудо!

— Спасибо, — улыбается она. — Это меня бабушка научила. Для нее выпечка была развлечением. Особенно, когда мы все съедали!

Какая милая благодарность. И нет дурацкого жеманства.

Я, Светлана, немного успокоилась. Пирог Полю вроде бы понравился. А то, что я вела себя глупо… что ж поделаешь…

Интересно, зачем Поль пожаловал?

— Я хочу пригласить тебя на прием, — говорит Поль. — Я буду счастлив, если ты согласишься пойти со мной!

— Какой прием? — спрашиваю я с интересом.

— Вечер в кругу патриотов. Простые танцы, хорошее угощение, нет нудного этикета, но при этом все аккуратно.

— Я согласна! — восклицаю я.

— Ты меня осчастливила! — говорит он.

— Мне в радость! — смеюсь я.

Веду себя как чокнутая.

— Значит, завтра я за тобой зайду, — улыбается Поль.

— Хорошо, — я киваю.

— И еще мне бы очень хотелось познакомить тебя с Анной Теруань.

Я чуть не поперхнулась.

— А кто она тебе? — спрашиваю я, стараясь сохранить спокойный тон. — Прости за любопытство.

— Анна Теруань мой друг! — непринужденно говорит Поль. — Мой хороший друг, как для тебя Робеспьер! Как меня возмущает, когда подлецы пишут про нее гадости!.. Мне очень хочется, чтобы вы познакомились.

— Значит, она твой друг, — говорю я. — Понятно.

Я еле–еле сдерживаюсь, чтобы не закричать «ура».

Тут я вспоминаю о деле. Надо же поговорить с Жюно! Я напоминаю об этом Полю.

— Я уже беседовал с ними, — отвечает он. — Ничего они не заметили.

— Жаль, — вздыхаю я.

Какой Поль молодец. Не забыл о моем деле!

Я, Максимильен Робеспьер, прибыл на встречу с Мирабо. Я вхожу в шикарный зал. Все вокруг увешано дорогими гобеленами и обставлено античными скульптурами. Поражает и обилие зеркал. М-да… кругом господствует роскошь и пышность, но отнюдь не вкус. Дорогие безделушки громоздятся одна на одну и никак не сочетаются.

Граф встречает меня довольно приветливо. Он восседает в огромном, точно трон, кресле, которое еле вмещает его тучное тело. На обрюзгшем, изрезанном оспой лице играет фальшивая улыбка.

— Камилл говорил мне, что вы очень беспокоитесь за мою политическую репутацию, — говорит он. — Не ожидал от вас такого благородства, ведь наши политические идеи не совпадают.

Я замечаю в глазах Мирабо хитрый огонек. Ясно, старый лис в отличие от простака Демулена, не верит в подобное великодушие. Ничего, я доведу игру до финала. Хоть я и не люблю притворяться, в данной ситуации иного выхода не найти.

— Когда речь идет о благе Франции, — говорю я. — Надо отбросить личные чувства. Вы нужны народу, вас слушают. Если поколебать ваш престиж, Францию ждет хаос. Сейчас от вас многое зависит.

— Я верю вам, — говорит Мирабо. — Ваши слова похожи на правду. Честно говоря, я вам давно симпатизирую. Вы смелый человек, Робеспьер. В отличие от этих пустобрехов, вы рискуете отстаивать свое мнение, даже если против вас выступает все Собрание. Вы далеко пойдете, так как верите в то, что говорите.

— Весьма польщен, — благодарю я. — Мне бы хотелось перейти к делу.

Нет, я не спешу доверять Мирабо.

— Да, конечно, — говорит граф, кивая массивной головой на короткой шее. — Я могу вас обрадовать, вам не придется трудиться, чтобы доказать мою невиновность. Дело в том, что я велел моему секретарю произвести выплаты долга. Это было в день смерти Морьеса. Следовательно, у меня не было мотива для убийства. Скажу сразу, если убьют еще какого–нибудь кредитора, я опять буду вне подозрений. Я недавно покрыл все мои долги.

Мне остается сделать вид, что эта новость меня обрадовала.

— Ох, у меня как камень с души свалился! — восклицаю я. — Но мне бы хотелось задать вам несколько вопросов по этому делу, если вы не против.

— Я не против, задавайте, — любезно разрешает Мирабо.

— Вам знакома мадемуазель Легран? — спрашиваю я.

Мирабо вздрагивает, но тут же пытается успокоиться.

— Дайте подумать, — говорит он. — Знакомое имя… А-а! Бланка! Вспомнил! Она была одной из моих подружек… Я частенько приглашаю ее на приемы, которые устраиваю… Вы понимаете?

— Понимаю, — говорю я.

Все знают, какого рода приемы устраивает граф, и зачем на них приглашают хорошеньких женщин.

— Вы кого–нибудь подозреваете в убийстве Морьеса? — задаю я вопрос.

— Даже и не знаю, — Мирабо пожимает плечами. — Наверное, Гонди. Он больше остальных похож на убийцу. А почему вас заинтересовала Бланка?

— Сенар ревнует ее к вам, — поясняю я. — Он вас видел в парке. Возможно, она имеет какое–то отношение к убийству.

Мирабо хохочет:

— Похоже, этот изнеженный неудачник кусает локти!

— Верно замечено, — соглашаюсь я. — А что вы можете сказать об этой мадемуазель?

— Ну, она очень хороша в компании, общительна, весела, не очень умна и ветрена, — перечисляет он. — Кстати, для вас я могу устроить с ней встречу.